Этот город - как идеальная конфетка с дурианом. Манит своей упаковкой, красивым необычным компонентом, но на деле – дерьмо с хорошей рекламой. А я ощущаю себя гребанным Роршахом из той старой забытой истории, что так и не стала популярна среди обывателей, но глубоко засела в мою память. «Когда человек хотя бы раз видит черную изнанку общества, он больше никогда не обернется к ней спиной. Не притворится, что ее не существует, кто бы ни приказывал ему обернуться. Мы делаем это не потому, что это дозволено, мы делаем потому, что должны. Мы делаем это потому, что вынуждены».
Помню слово в слово и сейчас, когда я гляжу на улицы города, что проносятся за окном служебной машины, меня начинает тошнить, а кончики пальцев покалывает в нервном напряжении. Изнанка.
Дым сигареты вырывается из легких, и я с усмешкой смотрю на своего молодого напарника, что недовольно морщит нос. Нет. Не от запаха. От самой моей привычки курения.
- Благословенный ликом Белой Луны? – спрашиваю я. Короткий, неуверенный кивок в ответ. Вот она – слава. Вот она – людская молва. Перевелся с неделю назад, но уже смотрит волком и не открывает при мне рта. Боится? Отчасти. Уважает? Скорее всего, да. Но это щенячье сочувствие в глазах «Благословленных» вызывает лишь едкую ухмылку. Для них я уже старик. Тридцать пять, возраст за гранью молодости. И седина в висках - лишь доказательство, а не опровержение.
- Держи баранку крепче, извозчик. И не лезь на рожон. – знаю, что не послушает, но дело попахивает гниющими трупами. В прямом смысле этого слова.
Утро этого дня начиналось как обычно. На стол легла пока еще тоненькая папка, не предвещающая никакой беды. Коричневая корка, все как обычно. Только вот красный росчерк, да печать «срочно» били по всем рецепторам нервной системы, заставляя внутренне напрячься.
- Срочно? – короткий вопрос к начальству, а в ответ лишь неопределенный взмах рукой. 
Что сказать, фотографии впечатляли. Будем честными – зверства в Токио не редкость. Но. Всегда есть, но: степень, предел, докуда могут дойти эти зверства. Когда получаешь в подарок вечную молодость и почти не убиваемое здоровье, поданные под приправой благословения на подложке практически полной беспомощности полиции, хочешь не хочешь, а превратишься в зверька. Сила и власть развращают, а безнаказанность греха – тот еще сладкий плод.  «Нам говорят «нельзя», а мы отвечаем «можно»». К такому привыкаешь и уже едешь выполнять свою работу с рутинной точностью.
Фотографии на столе вызывали любопытство. Забавно звучит, но вид художественно искромсанных тел ощущался как глоток свежего воздуха в застойном помещении. Вот он, новый шаг, ступенька эволюции, выросший выкидыш Нового Дивного мира….
-Курить в отделении запрещено. – раздраженно бросила моя коллега мне в спину. И вот, машина.
Снова кроткий кивок от Птенчика, и тишина. Сжалился, открыл окно. Так и прошел остаток пути.
Конечно, на месте уже поработали криминалисты. Все чинно, аккуратно. Ограждения, оцепление. С ленточками, мигалками, почти праздник, только фейерверков и не хватает. Киваю знакомому врачу суд-меду. Кисаги. Хороший парень, толковый, жаль, тоже с меткой. Как-то уж странно избирательно балует длань Белой Луны. Я всегда размышлял на эту тему: по какому критерию оно даруется? Чистое сердце? Да не смешите меня. Этими чистыми сердцами можно было бы уже укомплектовать маленькую городскую тюрьму лет эдак на десяток. А такие как Кисаги…
Впрочем… Никто не знает.
-Красиво? – спрашиваю я по ходу, пока Птенчик пытается нагнать мой стремительный шаг.
-А то ж! – Кисаги улыбается. Не сказать, что он в восторге от зверств нашего города, нет. Но фанатик до мозга костей. Обожает свою работу больше жизни. Возможно, такие полу-психи и не сходят у нас с ума. Мало кто задерживается. А те, кто остается, - странные. Хотя, кто ж из нас без странностей? – Потрясающая работа. Тонкая в своем исполнении.
-Ангелы…
Кисаги смотрит недоверчиво, после ухмыляется, как бы вспоминая для себя, из какого века я вылез.
-Да, ангелы.
- «Вот, Я посылаю пред тобою Ангела Моего, хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил тебе.»
Снова ухмылка, но я уже не вижу её.
Ангелы, как есть. Рассчитано все до мелочи. Лица людей, освещение, место, жесты и… Назовем это фигурным препарированием. Запах крови еще не выветрился, но сквозь него, если принюхаться, пробивается легкий аромат благовоний. Странно, что за десяток лет своего стажа курильщика, я еще не растерял остатки обоняния.
-Преступление с религиозным мотивом. Красота, прикрывающая уродство. Славный, славный город Токио. Город контрастов и…
Я замер на полуслове. Знаете, эти дурацкие рефлексы? Когда десяток лет горбатишься на одной и той же работе, умудряясь сохранять свой зад почти в целости и сохранности, волей-неволей учишься доверять внутреннему хищнику. 
- Инспектор, я припарковал авто…
Знаете, после я много раз прокручивал этот день в голове. Среагируй я на секунду раньше – парнишка не остался бы калекой. То ли действительно старость, то ли халтура коллег сослужила злую шутку.
Помню только крик Птенчика и жуткую жгучую боль сначала в плече, а после в животе. После - больница, капельницы, трубки. Полный восстановительный набор для бракованного представителя этого мира.
Кисаги рассказывал, что проклятый свалился с потолка. Секунда - и у Птенчика не осталось бы головы. Я подоспел. И стал куском мяса для обезумевшего уже не человека. Стреляли в упор, да и Бог с ним. Выжил, и на том спасибо.
Спустя месяц - папка. Красный росчерк и печать «срочно». Глоток виски и крик коллеги вслед:
-На рабочем месте запрещено пить.
Дорога.